На днях адвокат Александр Бабиков на своей официальной странице опубликовал новые подробности о деле, в котором он является защитником. Напомним, Бабиков является защитником в деле, связанном с арестом адвоката Ольги Панченко. Ее арест — очередная неудавшаяся попытка оказания давления на сторону защиты в сфабрикованном деле против ученого Олега Мальцева. Дирижером и исполнителем одновременно в этом деле выступает оперативник ДВКР СБУ Евгений Волошенюк, на которого было указано в рамках доклада на сессии ООН по правам человека. Ниже мы приведем текст публикации, с сохранением авторского стиля, а для наших читателей поясним:

Оперативный сотрудник Евгений Волошенюк при расследовании дела в отношении Олега Мальцева подготовил рапорт о том, какими телефонами пользуется Мальцев, для того чтобы их прослушивать. При этом, понимая, что прослушивание телефона адвоката — это сложная процедура с ограничениями, дописал к протоколу по Мальцеву и телефон его адвоката. Прокуроры поленились перепроверить, кто на самом деле использует этот номер телефона, и суд не проверял. Поэтому под видом телефона Олега Мальцева Волошенюк полгода прослушивал адвоката Ольгу Панченко. При этом скрывал тот факт, что незаконно прослушивает другого человека.

Это позволяло Волошенюку владеть информацией, что делают защитники в деле, которое он расследовал.

Далее дословно со слов адвоката Александра Бабикова:

«В деле адвоката Ольги Панченко открываются новые сюжетные линии, от которых захватывает дух и первое удивление и раздражение сменяется непоколебимой уверенностью в окончательном диагнозе правоохранительной системе.

Мы помним, как вопреки здравому смыслу и положениям уголовного процессуального законодательства Ольгу задержали, обвинив в том, что она с несколькими журналистами и ученными в апреле 2022 года планировали захватить правительственные здания в Одессе. С учетом того, что подавляющее большинство «боевиков» представляли женщины, более того, с мирными специальностями: психологов, филологов, юристов, а один из свидетелей, выпущенный из СИЗО по сделке со следствием, утверждал, что особой экипировки и не нужно для этих целей и захват зданий можно было осуществить «на каблуках».

Первый акт. При задержании, во время обыска у Ольги изъяли мобильные телефоны, ноутбук, на которых хранились документы адвокатских досье, в том числе и по делам, которые расследовали эти же следователи и прокуроры.

Через десять дней апелляция, убедившись в абсурдности доводов обвинения дала возможность Ольге выйти под залог в 60 тыс. грн., намекнув размером избранного залога на общую туманность перспективы дела.

Следующим актом было наложение ареста на эти технические средства и другое изъятое у Ольги имущество. Несмотря на то, что это дело уже привлекло к себе внимание степенью своей абсурдности и цинизма, следственный судья не моргнув глазом наложил арест на все, о чем просили следователи и прокуроры. При этом вопрос о том, что на этих технических средствах находятся документы и материалы, охраняемые адвокатской тайной, его ничуть не смутили.

Апелляционный суд посмотрел на эти вопросы немного по-другому. Первый же вопрос суда о том, какое отношение изъятые вещи имеют к делу, прокурора ввел в ступор. Правда преодолев за несколько минут замешательство смог выдавить из себя, что они признаны вещдоком, но следующие вопросы суда – где постановление о признании вещдоком и о каких именно признаках вещественного доказательства идет речь, превратили речь государственного обвинителя в несвязанный набор звуков, напоминающих бульканье и вздыхание.

Апелляционная инстанция отменила наложенный арест и вернула ходатайство прокурору для устранения недостатков, дав шанс защитить честь запятнанного мундира и проявить чудеса профессионализма.

Третьим актом было рассмотрение поданного в суд первой инстанции ходатайства о временном доступе к мобильным телефонам и ноутбуку Ольги. При этом, окрыленные в успехе прокуроры не только попросили следственного судью дать им доступ к тому, что и так у них хранилось после изъятия на обыске и не возвращалось после отмены ареста, но пошли дальше. Применив нестандартные подходы к прочтению и трактовке УПК, словесную эквилибристику и здоровый прокурорский цинизм, прокурор просил в рамках временного доступа дать им возможность скачать информацию с аккаунтов мессенджеров, электронной почты, социальных сетей, используя изъятые технические средства как инструменты доступа к ним. По сути снять информацию с электронных информационных систем, то есть провести НС(Р)Д, разрешение на проведение которого наделен полномочиями вышестоящий суд.

После непродолжительного препирательства обвинения и защиты прокуроры судом был посланы в дальнюю пешую прогулку известного направления, поскольку по мнению суда невозможно дать доступ к тому, что и так уже находится у них.

Все указанные действия, в том числе и перемещение в пространстве по указанию суда, прокурорами осуществлялись с невозмутимостью, заслуживающей реального восхищения и восторга.

Однако, указанная история не завершилась тремя актами.

При изучении материалов дела в отношении клиента Ольги, после снятия грифа секретности с решений Одесского апелляционного суда, о проведение негласных мероприятий, установлено что правоохранители подделывали документы, указав номер официального мобильного телефона Ольги, как принадлежащий ее подзащитному – Олегу Мальцеву. Шесть месяцев сотрудники департамента контрразведки, следователи и прокуроры незаконно прослушивали телефонные разговоры Ольги.

При этом, сам способ подделки документов и организации прослушки вызывает серьезные опасения в умственной полноценности лиц, которые это делали. Единственным оправданием этого может быть их полное бесстрашие понести наказания за нарушения закона. Ведь при поступлении решения суда в котором указывается, что прослушивается телефон мужчины, достаточно нескольких звонков на этот номер, что б определить, что им пользуется женщина. Еще пары звонков достаточно для человека обладающего зачатками интеллекта, что б определить, что этим номером пользуется адвокат.

Но изученные документы показывают, что на протяжении полугода ни оперативный сотрудник, который слушал телефонные разговоры Ольги, ни оперативно технические сотрудники, которые сопровождали этот процесс, ни естественно следователь и прокурор не смогли отличить женский голос от мужского и не узнали в нем голос Ольги, которая неоднократно принимала участие в следственных и других действиях, которые они проводили.

В «темные времена недоразвитой демократии и ущемленных свобод» за такое наступало гарантированное увольнение и уголовное дело в догонку…

Подаем заявление о преступлении в Офис Генерального прокурора и Государственное бюро расследований. Не питая иллюзий. Хотя чисто теоретически интересно, прокурор с подозрением это все еще сторона обвинения или уже защиты?»