Для того, чтобы обнаружить киллера, нужно знать его психологию, а, чтобы знать психологию, требуется её изучать досконально, принимая во внимание все предшествующие прецеденты. Благо, история человечества изобилует многочисленными примерами убийств, совершённых ножом. Красной линией из глубины веков до помпезного 21 столетия, от обычаев палачей-жрецов, приносивших сакральную жертву, вынимая ещё бьющееся сердце из груди аборигена, до банд 27-х в Кейптауне, транспортирующих простофиль на тот свет, проходит ОН – Нож. Клинок, вершитель судеб, воплощение неизбежности.
Как и подобает учёному, прежде изучив прототипологию, обзаведясь обширным опытом расследования заказных убийств 90-х, материалом южноитальянской и мексиканской экспедиций, я приступил к исследованию феномена «числовых банд», орудующих сегодня по всей Южной Африке. Результатом моих изысканий стала книга «55». Поле её интереса обширно: это книга написана на стыке таких наук, как психология, философия, антропология, криминалистика, менеджмент и экономика. Я выбрал именно такой способ междисциплинарного изучения явления недаром. Да и сам подход к предмету исследования нельзя назвать тривиальным: будучи ученым и мастером фехтования, я притворился учеником, чтобы погрузиться в среду южноафриканской криминальной традиции Кейптауна.
По сути, я провёл работу посредством научно-исследовательской разведки, с целью глубинного криминологического и психологического исследования преступности Кейптаун и выявления глубинных психологических причин существования «цифровых банд»: 26-х, 27-х и 28-х. Исследование без преувеличений многомерное, поскольку ставит вопрос о том, как эти организации возникли, как они функционируют и почему до нынешнего дня существуют — что самое важное. Опыт подобного рода организации даёт огромные возможности для исследовательской работы как в области экономики и менеджмента, в области понимания психологии или туманного «человеческого фактора», так и в области борьбы с преступностью.
Для начала предлагаю совершить короткий экскурс в мир тех, кто выбирал убийство ножом как дело своей жизни – как самую натуральную профессию.
Палач —святой человек, человек, связанный с тем миром, божественным, нечеловеческим. Жертвы он приносил богам. В Мексике уровень святости палача был абсолютным, любые поступки его — непререкаемы. К слову, и сегодня в мафии палач – также весьма уважаемый человек, возведённый в ранг Святого в семье. Такие люди как Beati Paoli и по сей день являются частью главного мифа Палермо о том, что существуют «справедливые люди в чёрных балахонах», которые восстановят любую несправедливость в мире. По сути, эти выходцы из ордена францисканцев — святые для народа. Святые люди с профессией убивать. И в Палермо, и за его пределами всем известно: убийство – это способ восстановления справедливости.
С тех пор, как командором Ордена Иисуса Христа Португалии стал Иеронимо де Карранза, началась эпопея шествования самого ужасающего и могучего человека в Испанской империи, создателя Дестрезы, большого специалиста в области телепортации людей из одного мира в другой. По моей гипотезе, именно орден Иисуса Христа, придя в Африку, принёс на эту землю свои уникальные навыки (доказательства я приведу чуть ниже), и хранят эти навыки сегодня «числовые банды» Кейптауна или «цифры». Они делятся на три разновидности: 26-е, 27-е и 28-е. Убивают ножом и только ножом — 27-е.
Позвольте напомнить, что африканский мир не похож на наш мир. Мы давно не знаем таких понятий, как анимизм, то есть связь человека и животного. Мы в этих животных не превращаемся. Да, человек может скатиться до состояния животного, цивилизация знает множество примеров подобного рода явлений, но сознательно становиться животным для выполнения конкретной задачи, как в случае с африканским киллером – для нас, европейцев, это необычно. Киллер становится хищником, охотящимся на людей, и люди для него — это эквивалент питания. Если тигр съедает какую-то косулю, это ведь просто его еда (какая уж тут этика или философия). Превращение в животного как феномен не свойственен европейской цивилизации в настоящее время. Были исторические периоды, в том числе Тридцатилетняя война в Германии, когда люди ели людей. Но эти люди людей не едят, они их убивают – это разные вещи. «Свалить» всё на психическое расстройство, на каннибализм, на то, что перед нами психически невменяемый маньяк, не получится.
Мы рассматриваем совершенно другую ситуацию: люди намеренно превращают свою жизнь в профессию убивать. Только представьте себе на минуту: человек абсолютно вменяем, просто выбрал своей профессией… убивать. Если банда 26-х добывает еду и прочее материальное обеспечение, 28-е руководят и организовывают, то палачи 27-е являются неким связующим звеном между 26-ми и 28-ми. И они – именно убивают, причём обязательно ножом. «Штатные убийцы», 27-е, денег не зарабатывают; за свою профессиональную деятельность они получают средства и от 26-х, и от 28-х. Это – их Дело.
Когда я приступил к исследованию криминальной традиции Кейптауна, а точнее, убийства ножом, мне довелось сначала учиться владеть ножом в стиле этой традиции, и в этом мне помог мастер Ллойд де Джон. Он обучил меня логике этого обращения клинком. В принципе, когда человек приступает к подобному роду исследованию, ему нужно прежде понять логику происходящего, а на двигательных моделях – в фехтовании особенно – это сделать быстрее и проще всего.
Поясню, почему я считаю, что нож в Южную Африку попал именно от португальцев. 27-е держат нож норманнским хватом – лезвием вниз, а большой палец как бы выталкивает черенок ножа. В Кейптауне иначе нож не держат. Это, в общем, не свойственно для европейского фехтования, где все стараются держать нож греческим фехтовальным хватом. Что любопытно, у меня был очень интересная беседа с профессором Антонио Никасо на эту тему, и он говорит, что в Италии норманнский захват ножа – это сразу потолок санкции. Только взял нож перевёрнутым хватом – считай, всё — получил в суде верхнюю планку меры наказания. Если за убийство, за телесные повреждения статья предусматривает от 3 до 7 лет лишения свободы, то 7 лет уже получишь только за то, что взял нож таким хватом. И это, видимо, неспроста.
Когда я начинал заниматься фехтованием, мои учителя говорили, что если у человека нож в руке греческим хватом, то его намерение убивать неочевидно, но если он перевернул нож, то этим хватом можно только убивать. Другого способа нет. Почему? Все очень просто, проведём простейший эксперимент: возьмём доску, попросим взять человека нож в руку и ударить в доску. Удар греческим хватом даже от самого сильного человека не вгонит нож больше чем на пару сантиметров. Зато если взять обратным хватом и ударить в доску, нож зайдёт по рукоять. Удар норманнским хватом намного сильнее, чем фехтовальным! Чтобы фехтовальным хватом ударить так, как норманнским, нужно вложить в него координацию всего тела, бить массой всего тела, но это сделать крайне затруднительно, потому что клинок движется в конкретной плоскости, направляемой кистью. Даже если точка приложения усилия будет максимально точно выбрана, всё равно такой удар будет слабее, чем норманнским хватом. Поэтому профессор Антонио Никасо и говорит, что в Италии существует норма в уголовном законе: если человек взял норманнским хватом клинок, его намерения у судьи не вызывает никаких сомнений.
Надо сказать, что ножи у 27-х невысокого качества и они немецкие, то есть у них даже собственных ножей нет. Металл очень дешёвый, ножи из-за этого постоянно ломаются — но гангстеры Кейптауна не сильно сокрушаются по этому поводу, потому что стоит такой нож всего 2-3 $! Как говорится, ударил и забыл, а потом купил новый. Или даже ножа не нудно: просто обмотал тряпкой кусок металла. Надо сказать, что техника криминальной традиции Кейптауна универсальная, она позволяет в руке держать любой предмет и использовать как нож хоть авторучку или спицу. Резать-то вам ничего не придётся, удары в этой традиции только бьющие, пробивающие. Других ударов нет. Поэтому острота лезвия ножа не имеет никакого значения, главное, чтобы кончик ножа был заострен, с помощью чего пробивают, всё остальное не важно. Мало того, как говорил мистер Ллойд, можно использовать даже мобильный телефон или пульт от кондиционера, чтобы заниматься этой техникой. Не имеет значения, что у вас в руках, лишь бы что-то было. Прекрасный способ наносить удары в стиле африканской криминальной традиции: техника применима с любым предметом в руке, который выступает дальше вашей ладони.
Ллойд де Джон, кстати, разработал собственный нож, который наиболее точно отражает его применение в этой традиции. В предыдущих книгах я демонстрировал и нож производства мистера Ллойда, и раскладной нож, который уже разработал я.
Ллойд предупреждал, что для того, чтобы изучать эту систему, мне необходимо укрепить суставы рук. Существуют специальные упражнения: они растягивают, укрепляют суставы для виртуозного вращения в разные стороны, и всё это — чтобы владеть ножом. Кисть с ножом не должна уставать, её нужно постоянно разрабатывать этими специальными упражнениями и держать в боевом состоянии. В данном случае кисть — один из важнейших элементов, которые определяют угол атаки. Чем больше у меня кисть отклоняется, тем больший угол я могу брать ножом. Поэтому меня заставляли заниматься специальными упражнениями в области укрепления и развития кистей. Ллойд этому уделял очень значительное внимание, а так как он учитель педантичный, то издевался надо мной долго и нудно. Ему очень нравилось наблюдать, как я выполняю эти упражнения снова и снова, однако я покорно всё выполнял и изучал интересующую меня традицию дальше.
Если говорить о самом фехтовании, в данном ключе всё просто и очень сложно одновременно. Простота в сложности, сложность в простоте – вот такая двойственность. По сути, в южноафриканской традиции только один удар – и больше ничего. Но этот ОДИН единственный удар ретрансформируется при помощи поворотов корпуса, работы ног и выбора вспомогательных средств в разные виды ударов. Самый простой удар – разгибание кисти, но, если я поверну ещё и корпус, у меня получится уже другой удар, с другого угла. Получается так: кисть, корпус, ноги и рука как передающее устройство, которая разгибается простым естественным движением. И существует огромное количество мнений и подходов к тому, как её разгибать.
Поэтому, как говорил Ллойд, «…у нас нет технических элементов, у нас один технический элемент, а дальше — поток». Поток сродни импровизация в джазе: по сути, существуют кубики техники, и как вы их будете складывать в процессе боя, разбирать, снова складывать – обратно разбирать, в этом и суть криминальной традиции. По факту, если говорить с научной точки зрения, речь идет о построении системы конструирования на ходу. И, как вы понимаете, построение системы конструирования на ходу — это не уровень африканцев. Это уровень очень высокий, свидетельствующий о научном, высокоинтеллектуальном уровне организации психики человека, на что обыкновенно способны только люди, которые науке посвящают всю свою жизнь.
Но африканские преступники из цифровых банд не обладают таким научным статусом, они необразованные, даже в университете никто не учился. Порой они откровенно глупы. Огнестрельным оружием пользоваться не умеют, выстреливают пулю за пулей: истратил тысячу патронов – ранен один человек. Они вообще не используют пистолет по его прямому назначению. Для них огнестрел — это некий элемент адреналиновой жизни, интересная игрушка, им классно, как сказал Ллойд, пчёл выгонять из улья. Попасть в человека из пистолета бандиту из цифр очень сложно. Он вообще не понимает, как работает пистолет и искренне считает, что резким движением руки во время спуска курка, он своей рукой помогает пуле поскорей вылетать из ствола…
А вот ножом они владеют виртуозно! Ллойд объяснил, что наличие ножа для цифровых банд – это обязательное преимущество перед безоружным. Принцип такой: кулаком убить сложно, как бы вы ни ударили человека, гарантий, что вы его убьёте, никаких. А нож даёт гарантию убийства. Гангстеры Кейптауна совершенно не желают драться ни с кем, то есть вступать в поединок. Если я начинаю конфликт, откуда ни возьмись возникает нож: он вылетает так, что вы даже не заметите, а в это время производится удар — и всё. Но если и у вас в руках нож, и у меня, то меня это не устраивает (вот такая логика у «цифр»). На ваши голые руки у меня найдётся нож, на нож – лопата, на лопату – мачете, на мачете – пистолет, на пистолет – три друга. То есть всегда повышается уровень, чтобы гарантированно убить жертву.
Никто не занимается работой ножом в поединке, удар будет неожиданный, даже траекторию не сможете понять, как вас ударили. Мистер Ллойд объяснял, что, по сути, вся техника основана на обмане. Вас может убить даже 14-летний мальчик, и вы не успеете понять, как. Он сделает это для того, чтобы просто вас ограбить, забрать пару долларов. Ллойд прямо демонстрировал выражения лиц попрошаек: мол, дайте-подайте, я несчастный человек, ничего не ел. И вдруг – меньше, чем за секунду — удар ножом! У вас дырка в боку, вы уже умираете, а «несчастный» попрошайка сумку забрал и пошёл. Даже маленький ребёнок притворяется слабым, несчастным, но при этом у него уже нож в руке наготове.
Отмечу также, что ножей в южноафриканской криминальной традиции два: нож рабочий, так называемый «префектор», и нож судьи – длинный и короткий нож. Как их учат обращению с ножом и где это происходит? Технике ведь должен кто-то обучать, а в тюрьме ножей как бы нет, их никто не выдаёт. Это ещё один «вопрос на повестке дня». Более того, когда я спрашивал у Ллойда, почему техника у цифр именно такая, он не мог мне ответить. Африканцы просто передают из поколения в поколение набор технических элементов, которые превращаются в конструктор, а из элементов этого конструктора ты должен сам сконструировать собственную технику.
По урокам Ллойда де Джона я описал остов техники, представленный в книге «Чёрная смерть». Труд охватывает тот этап исследования, на котором меня интересовала техника и элементы сердечника, криминал Кейп Тауна бьётся ведь не только ножом, но ещё и руками, ногами, локтями, головой и прочими частями тела, и все эти подходы показаны в исполнении Ллойда и изложены на страницах книги. Практически весь сердечник продемонстрирован в труде «Чёрная смерть». Надо сказать, что гангстеры Кейптауна не обладают таким техническим арсеналом, как Ллойд, он больше 20 лет изучал гангстеров Кейптауна, прошёл все улицы Кейп-Флэтс для того, чтобы собрать эти технические элементы.
На пути изучения южноафриканской криминальной традиции следующим «х»-неизвестным стала психологическая составляющая: так, прежде чем создавать из конструктора какую-либо техник, требовалась понимания психофизиологии: ведь все люди разные, значит, и каждого человека требуется обучать этой технике по-разному. Знаете ли, у кого-то длинные руки, у кого-то короткие, у кого-то рост ниже и так далее. Ллойд, когда мы с ним закончили работать, сказал так: «Теперь действуй сам, я тебе дал всё, что необходимо; теперь изобретай, создавай свой собственный стиль в соответствии со своей психофизиологией. Тебе даны мольберт, холст, кисточки, краски – теперь пиши картины, сам. Я тебя научил пользоваться всем – кисточкой, краской, выбирать холст, ставить мольберт, выбирать натуры. Теперь сам тренируйся, я тебе больше не нужен». Что ж, сказано — сделано! Я разработал самостоятельную методику, которая позволяет обучать южноафриканской криминальной традиции на очень высоком уровне: в частности, я показал, как складывать эти элементы в зависимости от психофизиологии каждого конкретного человека. Это описано в моей книге «Чёрная логика». По сути, две книги – «Чёрная смерть» и «Чёрная логика» позволяют создать собственный стиль из соответствующих элементов.
Нож, собственно, используется для убийства, ограбления, краж – это основной инструмент для осуществления преступных действий в Кейптауне. Надо сказать, что большинство современных гангстеров в мире используют нож в ближнем бою, при «выяснении личных отношений», но никогда не используют ножи для решения каких-то преступных оперативно-тактических задач. Они ведь уже достаточно хорошо стреляют из пистолета. А гангстеры Кейптауна плохо владеют огнестрельным оружием и виртуозно владеют ножом. При этом очень часто притворяются придурками, но не стоит обманываться: они очень хитрые, продуманные и изворотливые, считать их полными имбецилами нельзя ни в коем случае. У этих людей свой взгляд на мир, своя религия, своё отношение к происходящему, и я эту философию очень долго по крупицам собирал, чтобы в ней разобраться досконально.
И надо сказать, сегодня нам полностью понятна субкультура и философия этой среды. К слову, многие люди, которые с нами контактировали из полиции, рассказывали о том, что цифровые банды сегодня — это Южная Африка в полном составе, даже президент ЮАР является членом цифровой банды 26-х. Все тюрьмы Африки находятся под властью цифровых банд Кейптауна! Они и есть реальные хозяева и Кейптауна, и юга Африки. Некоторые из их ритуалов уже приняли весьма угрожающие формы.
Ещё до приезда в Кейптаун Ллойд дал мне почитать книгу «Дети Нонголоза» Джонни Стайнберга. Эта книга ввела меня в курс дела о гангстерах Кейптауна, я понял, что имею дело не с техникой владения ножом, а с целой субкультурой. Неписаный закон этой криминальной системы берёт своё начало лет 150-200 назад. Первой цифровой бандой были 28-е; в книге пытаются объяснить, почему в назыании два и восемь (2 и 8): два предводителя и восемь человек в банде. У них был учитель, который тоже – лицо неизвестное и непонятное: он научил членов банды преступному ремеслу, потом исчез, и руководить и остались два человека. И первое, что бросается в глаза, это конфликт интересов, возникающий между двумя руководителями. Но конфликт происходит странный, не из-за власти или денег, нет — на гомосексуальной почве. До сих пор ходят легенды о том, что 28-е гомосексуалисты, то есть содомиты. Они себя содомитами не считают, они считают, что они только в тюрьме содомиты, а вне тюрьмы — нормальные люди. (Впрочем, это уже другая история)
Надо сказать, что жизнь гангстера в Кейптауне происходит в двух средах: в тюрьме и вне тюрьмы. Цифровые банды, считается, появились в тюрьме, хотя легенда утверждает обратное. Постоянная двойственность, «и то, и то одновременно», как два разнородных факта или две легенды – это свойственно цифровым бандам Кейптауна. Например, вы спрашиваете: «…это так?» Вам ответят: «…это так и не так. И да, и нет!» Вот этот факт логики нам непонятен, у нас либо так, либо не так. А у них два могут существовать одновременно: и так, и не так.
Являются ли 28-е содомитами? В какой-то степени да, а в какой-то степени, нет. Мало того, 28-е не скрывают, что у них две линии: Золотая линия убийц и Серебряная линия содомитов, то есть «девочек». И в 28-е можно прийти по этим двум линиям: либо стать чьей-то «женщиной» из 28-х в Золотой линии убийц, либо быть убийцей из 28-х.
Золотая линия – базовая банда Кейптауна, из которой, якобы, произошли все остальные банды. 27-е отделились от них именно потому, что считали: содомиты – это ненормально, мужчина не должен спать с другим мужчиной. Хотя есть такие из 28-й линии, которые говорят, что всё это обман и никто ни с кем не спит. «Нас просто хотят дискредитировать, — говорят они, — это всё рассказки 26-х и 27-х, так как мы самая старинная и авторитетная банда – вот и приписывают нам».
Третья банда, хитрые пронырливые мошенники 26-е, появились много позже, уже в тюрьме. Они могли достать всё, что угодно. С этого момента постановили, что других банд в принципе больше существовать не может: только 26-е, 27-е и 28-е. То есть, «цифры» – это только три цифры, всё остальное (23-е или 25-е и пр.) — это выдумка полицейских и прочих людей, которые в этом ничего не соображают. В тюрьме может быть только три банды, каждая — со своими обязанностями.
Как раз о южноафриканской тюрьме Полсмур была написана и другая книга, с которой я тоже работал: «Гангстеры Бога» Хизер Паркер Льюис. Автор — очень интересный исследователь, занимается недвижимостью, а изучение «цифр» — это её хобби. Итак, она исследовала не только гангстеров Кейптауна, но и восточную традицию, танцы, Индию, что и описала в ряде других книг. У Х.П.Льюис есть собственное издательство, которое публикует её книги. Что важно: Льюис встречалась с цифровыми парнями, и они ей какие-то вещи рассказывали и про 26-х, и про 27-х, и про 28-х. На самом деле, как вы понимаете, подобного рода интервью бесполезны совершенно, по причине того, что если кто-то раскрывает или узнаёт тайну «цифр», его убивают. Это их прямой закон, прямая норма. Поэтому всё, что ей рассказали – это полуправда. Вы прекрасно понимаете, что и «Дети Нонголоза», и «Гангстеры Бога» — это всё некий потусторонний вымысел о гангстерах Кейптауна, потому как авторы обеих книг по сей день живы. И все фильмы, которые сняты о «цифрах» — это тоже подделка, никаких «генералов» банд там нет, — это всё актёры, которых сами банды же назначили и выставили, чтобы они сыграли эти роли.
По этой причине ничего особенного таковые расследования никому не открыли. По сути, в книгах и фильмах содержится некая многозначительная полуправда, я бы так это охарактеризовал. И я, в конце концов, в достоверности этого факта я смог убедиться, пройдя определённый путь в Кейптауне самостоятельно. «Цифры», по сути своей, стоят на обмане. С внешним миром контактируют только 26-е, а они те ещё обманщики. Моя помощница Валерия Берман провела не один час в беседах с разными бандами в интернете, она познакомилась с огромным количеством парней, 26-х, 27-х, 28-х. Они прислали ей видео из тюрьмы, с их тусовок, так сегодня у нас в архивах НИИ огромное количество материала. Я познакомился с фотографом, который фотографирует именно цифр, с сотрудниками Полсмура, с полицейскими. Огромное количество людей было опрошено, проинтервьюировано. И хотя и говорили они совершенно разное (сродни винегрету), все материалы нашей кооперации с этими людьми у нас в наличии, и этими материалами мы в том числе иллюстрируем книгу «55».
Нас изначально рассматривали как привычных туристов, а не как научную делегацию, даже за саму поездку в Кейптаун нам «зарядили» 30 тысяч долларов. И это — только сумма расходов за то, что мы приедем, а дальше… как Бог даст. Откровенно говоря, нас начали рассматривать как людей, которых можно было бы ограбить на 30 тысяч. Но ни этим дивным гангстерам, никому- либо еще денег никто не дал – мы приехали сами и вопросы решали самостоятельно, без них. Прибыли в Кейп Таун и побеседовали и с офицерами криминальной разведки, и с полицейскими, внедрёнными в банды, и с неким пастором из реабилитационного центра для бандитов. Пастор, пожалуй, самая значимая фигура, из всех, кто сегодня существует в Кейптауне. Почему? В том числе узнаете из самой книги.
Кратко опишу так: это оказался самый честный, самый порядочный, самый добродушный академический ум — просто пастор протестантской церкви. Интересный пастор Крейвен Энгель. Самый некриминальный человек из всех, которые повстречались на нашем пути! Все остальные пытались демонстрировать полное знания о цифровых бандах, этот же человек не пытался демонстрировать никакое знание… Почему так? А ему не надо знать цифр, он среди них находится. Все его сотрудники – также бывшие члены цифровых банд. Поэтому он спокойно объяснял, рассказывал о жизни цифр. Для него это было сродни обыденности. «Ну, вот они есть, работают в церкви, в реабилитационном центре и так далее». Хороший рассказ от доброго человека.
Из этого рассказа мы узнали следующее: из банды уйти нельзя, можно пойти только в лучшую жизнь, выше. А для этого нужно прийти в этот центр, к пастору, в Центр социализации бывших преступников, в деятельности которого задействован и Американский университет, и Кейптаунский университет одновременно. Очень интересные программы их подготовки – благо, пастор хорошо ко мне относился и предоставлял всю информацию, которую я его просил. Огромная моя благодарность этому человеку за вклад в исследование цифровых банд.
По сути, сегодня в Кейптауне существует огромное количество банд, и все они созданы по образу и подобию 26-х, 27-х и 28-х – но сами 26-е, 27-е и 28-е куда-то «исчезли», их как бы нет. Их никто не видит, но говорят, что именно эти банды и управляют всеми новыми бандами, существующими в Кейптауне. Сами «цифры» не то чтобы куда-то запропастились, а, по сути, существуют на сегодня лишь в тюрьме.
Раньше, когда человек не из банды, то есть «без цифры», попадал в Полсмур, его сразу делали «женщиной» 28-х. Но 26-ые и 27-ые поставили 28-м ультиматум о том, что в Полсмуре так не будет. Пусть сам человек выберет, кем он хочет стать. Дело в том, что 28-я банда всё расширялась и расширялась, а две других банды оставались немногочисленными. И на общем совете банд было решено, что новичок должен сам выбирать и решать. Никаких содомитских претензий к человеку, не имеющему цифры, пришедшему в Полсмур с воли, нет. Теперь ему дают выбор: «Либо женщина – либо цифра». То есть он может назвать номер банды, членом которой хочет стать. А так как «женщины» есть только у 28-х, он всё равно становится частью банды, только Серебряной линии, если выбирает путь «чьей-то женщины».
Кроме указанных двух книг, я прочёл про «числовые банды» ещё два труда: «Гэнгтаун» Дона Пиннока, про их социализацию, и книгу «Цифра» оксфордского профессора Джонни Стайнберга. В ней 500 страниц, читать её очень непросто, но необходимо, чтобы понять психологию таких людей. Я пытался спрашивать Стайнберга, что он думает про «цифры», но понял, что у западных учёных, как и у западных журналистов, достаточно неочерченное представление о бандах в Кейптауне, я бы даже сказал, начальное. По сути, создать такие организации, как в Кейп Тауне, и заставить работать по сей день, не умея это делать – невозможно. Это первый вывод, который нужно сделать. Так не бывает.
И нужно было быть мультиэнциклопедичным, одновременно держать в уме множество единиц информации и уметь сопоставлять их для того, чтобы понять, с чем мы имеем дело. И я определённо могу сказать: ни один человек в мире никогда не найдет прототип 27-х, даже если очень захочет. Почему? Дело в том, что сегодня учёные занимаются своей узкой проблематикой, исследуют только то, что они исследуют. Даже если они перекопают всё, что есть в мире, они никогда не найдут прототип 27-х и линии 28-х, который был необходим в этом исследовании про убийство ножом с позиции профессионального навыка.
А если попытаются найти этот прототип – всё равно ничего не получится, потому исторически у прототипа нет содомизма. Хотя сегодня это может быть и не так, по причине того, что там, где существует такой прототип – а я нашёл его у представителей католической церкви, — существует и подобного рода порок. Это известно во всём мире: Папа увольнял содомитов из числа церковнослужителей множество раз. Идеи содомитов – это изначально греческая субстанция. Якобы мужчина может по-настоящему любить только мужчину, а женщина изначально порочна. Греческой традиции противостоит норманнская, немецкая, но они обе соединились в венецианской школе (к которой принадлежат Португалия и Испания), и так между собой перемешались, что в итоге, когда Гитлер приходил к власти, все его штурмовики были содомитами. У них это процветало, болезнь немецкой армии гомосексуализм – это хорошо всем известный факт. Однако путать две традиции – норманнскую и греческую – не стоит.
Для изучения феномена 27-х я, как уже говорил, исследовал прототипологию Beati Paoli. Для меня, в общем-то, было тяжелой задачей соединить всё это воедино, нужно иметь действительно энциклопедические знания и воинских искусств, и криминальной среды, и криминологии для того чтобы понять это всё. Нужно было одновременно держать в уме огромный объем информации: и массивную «Философию оружия» Иеронимо де Каранзы, и четыре тома рыцарь Франсиско Лоренса де Рада, и не только! Без таковой предварительной работы говорить о навыках убийцы, что-либо анализировать и делать выводы невозможно.
Обратите внимание на ту «пакость», о которой пишет де Рада. Он тот ещё юморист, причём, как ни странно, его юмор очень похож на юмор 27-х: он убийца и хохмач одновременно. Это интереснейшая мексиканская форма, ведь Франсиско Лоренс де Рада – командор Ордена Святого Сантьяго в Мексике. Его интересно читать, особенно там, где он отвечает на письма или где он преподаёт, постоянно разбавляя эту математику гадкими какими-то фразами, которые подымают настроение. Он инженер человеческих душ. Когда де Рада отвечает на письма, то пишет гадости постоянно, он просто не может остановиться, обязательно упомянет какие-то пакости. У него фехтование соединено с дурацким чёрным юмором. В общем-то, орден Святого Сантьяго это одна из самых мощных структур, которые существовала в Испании, улыбчивые парни, которые существовали ещё в те времена, до цифровых банд. Мы со всей смелостью можем опираться на труды де Рада, когда комментируем африканскую криминальную традицию.
Надо сказать, что ни русская криминальная традиция, ни французская криминальная традиция не содержат подобного рода людей, таких образов, прототипов, которые были бы вступали одновременно убийцами и юмористами, как пират Филипп, который сделал из матроса компас. Орден Святого Сантьяго – это пиратская структура сама по себе.
И Орден францисканцев-капуцинов — это тоже раскаявшиеся пираты, а ведут они себя точно так же, как 26-е: алчные, хитрые, мерзкие типы. В итальянских катакомбах один капуцин норовил обмануть мою помощницу, продавая статую за 50 евро, а потом увидел, что она уже согласна купить, отнял и говорит: 100 евро!
До того, как написать книгу «Чёрная логика» во время «второго пришествия» к Ллойду де Джону, когда мы обсуждали более высокий уровень знания, не просто технические элементы, но разрешение конфликтов и прочие элементы традиции, я продолжал сопоставлять испанские и венецианские книги по фехтованию, историю культуры и субкультуры юга Италии с тем, что рассказывал и демонстрировал Ллойд. К тому моменту времени, при параллельном исследовании, мы пришли к Неаполитанскому стилю фехтования, начали реставрировать его. В частности, мои помощницы в НИИ Исследования мировых воинских традиций и криминалистических исследований применения оружия перевели трактаты Антонио Маттея и Франческо Виллардита, младшего Виллардита, Бласко Флорио, Николы Терракуза-и-Вентуры. Уже можно было глубже погружаться в Неаполитанскую среду, в сердечник, и ретрансформационные звериные модели.
Исследование анимизма, превращения человека в животное – это вообще отдельная тема. Испанцы, к слову, также использовали звериные модели для объяснения фехтования, но в случае Африки мы имеем дело даже не с использованием модели, а с преображением, превращением, с оборотничеством. Крокодил, лев, леопард и змея – это 4 основные столпа африканской традиции: лев ассоциируется со стойкостью, крокодил — с невероятной хитростью, пакостностью, неожиданностью, леопард — с ловкостью, змея — с мудростью и неуязвимостью.
Есть и другая особенность. Цифровые банды построены по военной системе, и это один из главных их элементов, отличающий от всего остального криминала. Невидимые одежды – это явление, которое я встречал только в цифровых бандах, больше нигде. Например, вот человек из цифр находится передо мной, я спрашиваю: «Кто ты?» Он отвечает: «Я сержант». «Опиши себя, в чём ты одет?» И он начинает говорить: «…. у меня треуголка на голове», — а у него на самом деле ничего нет на голове, но он продолжает описывать, как он одет. «У меня погоны, лычки, зеленая куртка, красная повязка на руке». И из этого рассказа я заключаю, ты имеешь отношение к цифровым бандам или нет. Ты правильно описал сержанта или неправильно. Эти знания передаются из уст в уста, они нигде не написаны, и если тебя специально не учили (а в тюрьме этому специально учат) – то 100% выдать себя за «цифру» ты не сможешь. У тебя должны быть и цифра, и звание в этой военной иерархии. Ты говоришь, «…я рядовой, солдат!» Отлично, теперь опиши, во что ты одет. И если неправильно описываешь свои одежды, значит, тебя нужно просто убить, чтоб ты больше не выдавал себя за «цифру».
В бандах есть и генералы, и лорды, которые стоят над генералами, — по факту, высшая иерархия, иерархическое звание. И всё это аллегорически создано так, что каждый статус описывается определенным набором слов. Например, когда я спросил про лорда, кто это такой, ответ был следующий: «Лорд — это Бог, он может увидеть каплю крови с небес и развязать войну в любой момент времени».
Никто, впрочем, не изучал этих вопросов до нас, особенно на русскоязычном пространстве. А те, кто изучал на англоязычном пространстве, допустили огромное количество ошибок по причине того, что они не проводили полевых исследований, не были знакомы с людьми внутри банд, с самими бандами, с взглядами на этот вопрос, им нечего было проверять, соответственно. Предшествующие описывали только свой взгляд и впечатления от криминальной субкультуры ЮАР. И чтобы сделать по-другому, мне пришлось использовать метод погружения в среду – то есть, стать леопардом, 27-ым. А потом снова «вынырнуть» и превратиться обратно в учёного и описать полученные на модели результаты вам, дорогие мои читатели.
В конце данной главы я хотел бы подытожить и рассказать об особенностях африканского фехтования ножом. Я периодически проводил семинары для внутренних нужд нашего научного сообщества, демонстрировал технику африканской традиции, и сформулировал эти особенности для себя так.
Первое: в отличие от других форм фехтования, африканская техника имеет «зажигание», такое специфическое психовоздействие на человека. Южноафриканская работа ножом зажигает человека, делает его приверженцем этой техники. Всем хочется попробовать, все хотят позаниматься, даже женщины. Я эти эксперименты ставил неоднократно на научном симпозиуме в Стамбуле – все с открытым ртом слушали именно про эту технику.
Вторая особенность – это разваливающиеся технические нейрофизиологические цепочки, с точки зрения европейца, потому что техника для нас — непривычная, да и к этой логике мы не приучены. Чёрная логика отличается от логики европейской. Она требует полной перестройки, интеллектуальной, в том числе.
И третье. Ллойд говорит, что этой технике можно выучиться за один семинар. То есть, я провожу один семинар своим коллегам, а дальше они сами. Дали коробку с кубиками, а дальше из кубиков собирай то, что хочешь и так, как хочешь. Что это обеспечивает? Очень быстрое обучение. Одно занятие – это всё фехтование. Вы представляете, какое количество людей можно в принципе обучить, если нужно только одно занятие? Требуется выучить один удар, понять как его ретрансформировать за счет ног, корпуса, после этого нужно понять, как это использовать, и всё. Будет модель – дальше ничего не нужно. Солдата делают за семинар: я могу за одно занятие, Ллойд делает за три дня. Это потолок. Как вы понимаете, я значительно дольше учился этой технике, по причине того, что разбирался в каждом элементе, в моделях, в логике и разрабатывал методологию.
Столь стремительной, ураганной скорости обучения не существует ни в одной криминальной традиции и ни в одной школе фехтования. При встрече с южноафриканской техникой обращения с ножом человек только совершенствуется – если остался в живых, конечно. Впрочем, если его убили – за три дня нового подготовят. У них, в цифровых бандах, всё это просто: умер – следующий солдат. И такая армия, конечно, непобедима.
Эффективно, не так ли?
